Вата и гвозди [сборник рассказов] - Всеволод Фабричный

ОДИНОКИЕ ИГРЫ

Я много играл в детстве. Чаще всего один. Мне не нужны были сверстники и сверстницы. Фантазии у меня хватало. Мне и игрушки–то были не особо нужны. Чаще всего я просто ходил по комнате или по коридору, шевелил губами, размахивал руками и представлял, представлял, представлял….

Я представлял, что я нищий мужик лет двадцать пяти и живу на большом базаре. Я всегда одет в коричневую, брезентовую куртку и в коричневые штаны. Помогаю торговцам разгружать привезенные овощи, мясо и зерно. Они платят мне небольшие деньги, и я покупаю на них в харчевне еду, выпивку и папиросы. Спал мой мужик на чердаке блинной, закутавшись в вату и получая крысиные укусы в босые ступни.

Я представлял, что я старуха, которая живет в глухой деревне на отшибе. Живет с мужем и взрослыми детьми. Я кормила свиней, резала кур, копала картошку. Постоянно закатывала в банки огурцы, солила капусту. По вечерам я ходила в темную, горячую баню и часто заставала самую старшую и красивую дочку за яростной мастурбацией. Иногда у нас в хате случался потоп и все заливало водой до потолка. Я плавала по комнатам и обсуждала со своим стариком–мужем нашу беду. Посередине комнаты стояла русская печка. Я надевала водолазный костюм, ныряла и заплывала внутрь печи. Там под полом был потайной ход, который вел в другую комнату. Я переплывала туда. Несмотря на постоянную занятость работой, я была образованной старухой. У меня в горнице стояла полка с книгами. Исключительно русская классика. Иногда по праздникам я так напивалась, что теряла сознание и падала под стол.

Я представлял, что во время ядерной войны все люди живут в сырых подземных катакомбах. В страшной бедности и в болячках. Я был лучшим солдатом. Самым сильным. В катакомбах для меня даже была выделена своя комната. Я ходил по темным мокрым коридорам и направлял на людей свою огромную лазерную пушку. Они трепетали перед моей силой и величием. Несмотря на то, что я был охранником своего народа, я часто стрелял и пытал своих. Но и врагам доставалось тоже не на шутку.

Я представлял, что работаю в морге. Случилось что–то катастрофическое, и тела продолжают поступать и поступать. Все холодильники забиты до отказа. Тела (по моему приказанию) начинают сваливать на пол. Мы ходим по трупам. Потом мы решаем перевозить их в крематорий на больших грузовиках «Камаз».

Я представлял, что я король и в моем дворце есть комната, где нет ничего кроме маленького коврика на полу. Провинившиеся передо мной люди должны были раздеться догола, зайти в эту комнату, стать на коврик коленями и кланяться сотни раз.

Сколько было таких игр — не счесть! Я был продавцом рыбок на птичьем рынке, я был очистителем от заполонивших мир крыс, я был наемным убийцей, я растил арбузы на плантации, я имел свой собственный самолет и пил за штурвалом коньяк и водку. Когда мне стукнуло четырнадцать, игры резко пошли на убыль. В восемнадцать я мог что–то «представлять» не более пяти минут. Сейчас и минуты не получится. Что–то произошло с моей фантазией. Раньше мне почти никогда не было скучно, а вот теперь — почти всегда. Сверстники и сверстницы — страшные. Как вернуть свою детскую голову? Я не хочу жить в настоящем мире… Миры моего воображения — значительно лучше. Как мне снова начать что–то шептать и размахивать руками в коридоре?

ВАТА И ГВОЗДИ

Чернолицые, каменные стервы тихо ходят по тусклому паркету.

Я не могу повернуться лицом к стенке и натянуть одеяло на голову.

Я должен всматриваться в темноту.

Слушать их насекомоядный скрежет.

Определять месторасположение.

Как душат лекарства!

Что я наделал…

Горят пятки, горит лицо.

За окном (в голове?) каждые десять секунд — кривая молния.

Когда она вспыхивает -

Я каждый раз вижу его в углу комнаты:

Кусочки фарша на усах, ласточкино оперение, костыли и бутылки вместо ног.

На полу — коробочки с ватой и гвозди.

Блядь….коробочки с ватой!!

В коробочках — мои «никакие» дела.

На шляпках гвоздей — мои «другие» дела

Что–то должно перевесить.

Мне нужно считать самому.

А ведь мне не до счета!

На мыслях чешуйки — цепляются друг за друга, не могут протолкнуться.

В комнате пахнет йодом и паленой материей.

Если коробочек с ватой будет больше -

Я окажусь на лавке. На колышке забора будет висеть стакан.

Что мне делать, если несмотря ни на что у меня совсем обычные корни….?

Ты будешь намазана кремом, ты будешь немая и пухлая как опарыш, ты будешь прижата ко мне с такой силой, что твой таз начнет хрустеть, как пенопласт.

Я буду точно знать, что к вечеру будет тепло и ветрено. Что мы пойдем собирать подберезовики (ни одного червя) и по пути встретим невероятных, но добрых существ. А когда я щелкну прозрачным пальцем — ты исчезнешь и тебе не будет обидно от такого типичного эгоизма потому что ты будешь не настоящая.

Если больше гвоздей:

Котлы и сковородки уже не в моде.

Кругом только белый пластик, резина и пыльный цемент.

В мой rectus всунется видеокарта.

Меня будут быть нещадно. Проводами и коннекторами.

Лучевое оружие испечет мне все внутренности.

Я стану рыдающим, виноватым беляшом.

И потом все сначала…

Все в дырочках….все с датчиками.

Меня поведут на охуительный убой.

Сотовый телефон величиной с мамонта опустится мне на маковку

Вот такие «другие» дела….

А может быть еще рано?

Вот я сейчас перевернусь все–таки к стенке, закрою глаза и…:

Лето, мы с ним идем ловить черепаху в степи (он обманул меня, но это хорошая ложь).

Он рисует на ватмане динозавров, а я потом раскрашиваю их анилиновыми красками.

Горло залито кусачей ртутью. У меня грипп, и она передает мне кусочек осетрины в промасленной бумаге

Майское утро. Все зеленеет. Я спрашиваю: «Мама, сколько тебе лет?», она весело отвечает «двадцать пять».

Книги про древних людей такие интересные! Я тоже хочу иметь каменный молоток, я беру старую лопату и представляю, что она и есть этот молоток.

Как долго его нет! Уже одиннадцать часов. Но он все–таки приезжает, и мы видим, что в сетке много огромных карпов.

Стою голый на веранде. В руках открытка с большой белой лошадью. Я представляю, как «мы бы с ней».

Пошла в пизду эта геометрия! Приваливаюсь к стене дома, открываю, жадно пью. Мимо проходит престарелый мужик: «Хорошо пивко?» Я киваю.

Куплена первая футболка «с черепом». Пока что лежит в шкафу. Лежу в кровати и думаю и думаю о ней беспрестанно….

ПОДРОСТКОВОЕ (придаток)

Порой как бог перстнем свечу из поднебесья,Порой как хлам забыт на стром чердакеЗажав частицу голубого мракобесья —В труда не знавшем худосочном кулакеКогда восход пустил стрелу в ночную птицу —В окно экспрессом льется воздуха поток.Лежу без сна, но все равно мне снитсяГорящей лавы обжигающий глоток.На первый взгляд все так легко и просто:Как шар воздушный — только выброси балласт!Но круг замкнула неустанная короста:Сорвешь ногтем и сразу видишь новый пласт.

Он был удачлив, но нежданно–негаданно — Пришла нужда.И стал гадом он.Дожди посмывали счастливый лоск его глаз.Ничего не решит частота лунных фаз.Просто так получилосьНежданно–негаданно:От злости внутренней взял и стал гадом он.

Липкий комок червей.Душная среда из целлофана:Для невежды, дуралея и профана:Мы — наживка, хоть башку о дверь разбей.Но для братьев, что подземный строят мир —Коматозник мы, вдыхающий эфир.

Идем по дороге вдыхая песок —Перемешанный с хвоей, стеклом от бутылки — травой — муравьями,А солнце, сливаясь затылком с полями(которых не видно)Предчувствуя ночь — старается день в своей ступе толочь.

Слишком много забот навалилось…Разрывая хрящи и сосуды —Голова в таз с бельем, как комета летит.Дрязги, сплетни, тоска, пересуды.Уж не скажет никто больше слов,Как кинжал будоражащих спину.Заперт снизу и сверху и сбоку засов.Все, гния, потекло на низину.

Зона снежная запуталась в усах,Зубы мерзнут, а в дорожных полосах:Не видать, как в темном омуте, ни зги,А снежинки — словно волосы близки.

Как здорово поймать себя на том,Что род людской хоть чем–нибудь отягощаешь:Хотя бы тем, что бродишь по землеИ хлеба крохи мыслям задаешь.(в то время, как на поле славной брани — в кругу друзей сидят твои враги)

Мне не нравится то, что когда я ищуНа вопрос твойОтвет:Мне всегда не хватает решимости все —Объяснить, подчеркнуть, разжевать, распрямитьРазложить по местамИ выходит лишь бледный коктейльПустоты, сухосжатия,Нервных толковИ досужих, угрюмых вопросов.

Словно беззащитность под рубахой,Словно безымянная метельПо полу он стелется папахой,Раскрывая смятую постельИ не надо морщиться зрачками —Вспомни: мы видали не таких!На ресницах капли светлячкамиДелятся на гневных и святых.

Одинокая листва уплывает по прудуОт живого естества я наверно не уйдуИз обугленной трубы завывает ветер в ночьОт кровавой лебеды мне тебя не уволочь.Обернуться бы грозой, и поджечь твой старый дом,Стол, стакан с хмельной слезой, водку, спорынью и бром.

Задавался ли ты вопросом?Приставал ли с советом к друзьям?Проходил ли районы с кроссом?Мыл ли обувь жиревшим князьям?Убаюкивал ли младенцев?Разгрызал ли Розу Ветров?Бил ли в лоб обгоревшим поленцем?Жрал ли пепел с потухших костров?

ДЕТСКОЕ (придаток II)